Фредерика рассмеялась.

– На пикник? Ты уверен?

– Абсолютно, – заявил Бентли, поднимая голову. – Ну что ж, думаю, так и решим. Фредди придется тоже взять, поскольку ее нельзя отделить от ребеночка. А я попрошу миссис Наффлз приготовить корзинку с едой.

Но Фредди неожиданно побледнела, глаза у нес округлились. Оттолкнув Бентли, она бросилась в умывальню. Встревоженный Бентли сгреб Мэдлин в охапку и последовал за ней.

– Фредди!

В ответ раздались ужасные звуки: Фредди рвало. Он увидел ее мертвенно-белую руку, цепляющуюся за дверь.

Поставив Мэдлин на пол, он поспешил к жене. Фредди наклонилась над ночным горшком.

– Уйди, – сдавленным голосом успела прохрипеть она, и тут ее хрупкое тело сотряс очередной спазм. Едва успел он положить руку на ее талию, чтобы хоть как-нибудь облегчить ее страдания, как последовал еще один спазм. – Уйди же! – задыхаясь, пробормотала Фредди.

Но Бентли наклонился вперед вместе с ней. Ему казалось, что так ей будет легче. Фредди перестала противиться и всем телом повисла на его руках. Следующий спазм был еще тяжелее.

Видя ее страдания, Бентли почувствовал себя последним мерзавцем. Почему, ну почему он никогда не может удержать свое мужское орудие в брюках?

– Боже мой, Фредди, – прошептал он, – ведь это я во всем виноват!

– Нет, – едва слышно ответила Фредди.

– Нет, не ты, – уверенно пискнул голосишко где-то возле его коленей. – Это ребеночек виноват. Тот, который у нее в животе.

Взглянув вниз, Бентли увидел Мэдлин, темные кудряшки которой резко выделялись на фоне его подштанников.

– Боже милосердный, – простонала Фредди, склонившись над горшком.

А Мэдлин продолжала объяснять:

– Ребенки, понимаешь, любят брыкаться и вертеться.

– Правда? – удивился Бентли. Мэдлин кивнула:

– Они там все нутро переворачивают, понимаешь?

– Нутро?

– Нуда. Кишки, желудки, печенки, – уточнила малышка, вызвав у Фредди следующий приступ. – Из-за этого человека и рвет.

– Понятно, – тихо произнес Бентли. Мэдлин кивнула:

– Уж я-то знаю. У мамы тоже переворачивалось нутро, и ее каждый день рвало, пока не выскочила Эмми.

– Кто тебя научил этому? – возмутился Бентли. Мэдлин пожала плечами.

– Не помню, – уклончиво ответила малышка. – Но я слышала, как Куинни говорила маме, что в том, что ее рвет, виновата Эмми.

– О Господи! – взмолилась Фредди.

– Эмми ни в чем не виновата, – прошипел Бентли, поддерживая сотрясающееся от рвоты тело жены. – И перестань об этом говорить. Кстати, дети не выскакивают. Их… приносит аист.

– Кто это – аист? – удивленно спросила Мэдлин.

– Это такая большая птица, – коротко объяснил Бентли. – Она приносит людям детишек.

Девочка скорчила гримаску.

– А Куинни говорила по-другому. Она сказала, что Эмми выскочила как фунтовый кекс [14] , смазанный маслом. Разве птицы приносят фунтовые кексы?

Стоило Фредди представить эту картину, как она тут же рассталась с остатками своего ужина.

Однако некоторое время спустя состояние Фредерики существенно улучшилось. Чтобы лучше видеть лицо своего мужа, она приподнялась на локтях, лежа на старом шерстяном одеяле и чувствуя, как лучи послеполуденного солнца согревают спину. Бентли лежал на спине, согнув одну ногу в колене и прикрывая рукой глаза от солнца. Его пиджак, жилет и галстук были небрежно свалены в кучу на траве. Во сне его красивые черты смягчились и, несмотря на легкую щетину, которая уже показалась на его лице, он выглядел очень молодым. И почти невинным.

Подумав об этом, Фредерика едва подавила смех. Что за бредовые мысли приходят в голову! Она была рада провести время наедине со своим мужем. Удивительно, как неожиданно меняется иногда жизнь. Она теперь стала замужней женщиной. Она замужем за Бентли Ратледжем, очаровательным повесой, которого знала добрую половину своей жизни. Хотя теперь она начала сомневаться, что знала его вообще. С Бентли она шла по жизни как во сне, переходя от старого, весьма кучного существования к загадочному новому. Бентли был загадкой, которую она была намерена разгадать. Ей казалось что успех их совместной жизни будет во многом зависеть от этого.

Хорошо, что он вытащил ее на пикник. У нее по крайней мере перестали путаться мысли и прошла тошнота. Дети, как оказалось, были приглашены на обед к своим кузинам и кузенам в Бельвью. Поэтому Фредерика и Бентли отправились на пикник одни. Пройдя быстрым шагом около мили, они добрались до облюбованной Бентли рощицы. на холме, откуда был виден Чалкот. Тут он расстелил одеяло, заявив, что это самое прекрасное место во всей Англии. Фредерика вскоре поняла, почему он так считает. С этой высокой точки открывался вид на перелески и низины, деревеньки с домами, сложенными из камня, и шпилями церквей. Коулн-ривер текла среди зеленых пастбищ, на которых паслись овцы.

Растянувшись на одеяле, они с аппетитом перекусили холодным цыпленком, фруктами, сыром и хлебом с хрустящей корочкой. Фредерика ела осторожно, но Бентли то и дело совал ей в рот то кусочек яблока, то сыра. Потом, удобно приподнявшись на локте и вытянув ноги, он стал развлекать ее рассказами о смешных выходках Мэдлин, а она с удовольствием слушала, наблюдая, как легкий ветерок играет его волосами.

Фредерика чуть наклонила голову, чтобы было удобнее разглядывать профиль мужа. Она вдруг обнаружила, что между Мэдлин и ее дядюшкой было немалое сходство. Не зря, наверное, у лорда Трейхорна был постоянно озабоченно нахмурен лоб.

Фредерика вновь вспомнила о том, что Бентли и Трейхорн не ладят между собой. Она знала, что некоторая конкуренция между братьями – дело обычное. Тео и Гас, например, вечно старались превзойти друг друга во всяких мужских занятиях Однако темная туча, нависшая над Чалкотом, отнюдь не объяснялась братским соперничеством. Судя по всему, в основе их отношений лежала какая-то недосказанность, словно старая незажившая рана, которую, по мнению Фредерики, следовало лечить.

Неожиданно раздался колокольный звон, и Фредерика взглянула в сторону церкви Святого Михаила, шпиль которой золотился в лучах солнца. Колокольный звон как будто окропил освежающим дождем окрестные холмы, и ей начало казаться, что хорошо бы навсегда остаться здесь и лежать на солнце рядом с Бентли, прислушиваясь к колокольному звону.

Увы, в жизни все не так уж просто. Как сложится ее жизнь с Бентли? Они никогда не обсуждали этот вопрос, и это ее беспокоило. Сколько времени они пробудут в Чалкоте? Подумал ли он о том, где будет жить их новая семья? В Лондоне? В его коттедже? И смогут ли они быть по-настоящему счастливы, если этот брак был навязан ему случайной неосторожностью?

– Задумалась? – раздался над ее ухом хрипловатый шепот.

Фредерика испуганно вздрогнула, так что подбородок соскользнул с подпиравшей его руки. Бентли рассмеялся и снова перекатился на спину, потянув ее за собой.

– О чем это ты так глубоко задумалась, любовь моя?

– Сама не знаю, – распластавшись на его груди, сказала Фредди. – Я пребываю в некой растерянности…

– В растерянности? – Он провел рукой по ее щеке. – Расскажи-ка подробнее, любимая.

Положив голову ему на грудь, Фредерика уставилась в заросли ежевики.

– Я не знаю, что с нами будет дальше, – пояснила она, стараясь сохранять хладнокровие. – Не пора ли нам строить планы, Бентли? Относительно того, как мы будем жить дальше?

Она почувствовала, что он едва сдерживает смех.

– Давно пора! – поддразнил он ее. – Как-никак мы женаты уже целых три дня!

Фредди взглянула на него с огорчением.

– Ах, Бентли, ты бываешь когда-нибудь серьезным?

– Извини, Фредди, – произнес он изменившимся тоном, в котором слышалась искренняя нежность. – Я никогда не умел строить планы на будущее, однако…

– Почему? – с любопытством спросила она.

Он постарался осторожно обойти этот вопрос и продолжал: – Однако если ты скажешь, что тебе хочется знать, то я попытаюсь начать прямо сейчас Фредерика перевела взгляд с его лица на зеленые дали. Так почему-то ей было легче разговаривать.